Сердце Зоны - Страница 94

– Между двумя пузырями? Держала два пузыря постоянно вместе, как бы… как бы гантеля такая получается?

– Ну да, наверное.

Никита поразмыслил и сказал:

– Нет, так это понятно, что силовая установка. Я не о том, я спрашиваю: чье оно? Кто построил? Всю ту лабораторию подземную вроде из какого-то другого места… ну, с другой планеты к нам занесло. Так что, инопланетяне это, что ли, какие-то?

– Нет, мне так не показалось. Там вроде… ну, как бы земная техника. Компьютер этот с энергетической жидкостью… Просто странная очень техника, непривычная нам – но не инопланетная.

– Так, может, это типа машины времени было?

– Не знаю я! – опять рассердился Химик. – Что ты все время вопросы задаешь, это что, телевикторина? Бог все знает, я – нет.

– Да ведь интересно, что это ты там такое углядел! А помнишь тела странные, которые мы в тот раз видели на колючей проволоке подвешенными? Вроде и человеческие, но с клешнями на мордах. Что молчишь?

– Потому что сказал же: не знаю. Инопланетяне… Нет никаких инопланетян. Скорее уж иномиряне.

– Чего?

– Ладно, забудь.

Они надолго замолчали, а потом Пригоршня сказал:

– Что в Черном Ящике, Андрюха?

И, услышав в ответ вздох, повернулся. Напарник редко вздыхал: он был более циничен, чем Никита, меньше склонен к сочувствию, вообще ко всяким эмоциям. На свете было не так уж много такого, что могло заставить его вздыхать.

– А ты как думаешь?

– Черный Ящик, а? Что в голову первое приходит? Бомба. Как взорвется… Осядем золой по всей Зоне.

– Не знаю я, – сказал Андрей. – Ну то есть – да, тоже так думаю, но точно знать мы не можем.

– Но если это бомба – то зачем? Зачем Слону взрывать ЧАЭС?

– Слон – не слон, он в этой игре только пешка. Через него наняли нас. Не Слон, а Чистое Небо, вот как наши наниматели называются. Вернее, Картограф сказал, что эту группу когда-то вроде бы уничтожило Осознание, но кто-то, видимо, остался…

– Так ведь и Осознания больше нет? Их же вроде этот… Стрелок перебил?

– Картограф сказал: есть. Под ЧАЭС спрятался кто-то. А Чистое Небо это… С ними странно: не ясно, откуда они знали такое, чего другие не знали, почему владели секретной информацией? То есть непонятно, откуда они взялись, потому что это не обычная сталкерская группировка была, а какая-то непонятная организация, которая в Зоне обосновалась. Так или иначе, Чистое Небо, скорее всего, хотело уничтожить Зону, закрыть все пробои. Тот, который ты видел, наверняка не единственный, наверняка есть еще, а где-то в районе ЧАЭС или под нею – самый крупный. Может, под тем самым охладителем? В общем, Чистое Небо не успело своего добиться и было уничтожено, почти все. Затем Стрелок истребил Осознание – тоже почти все. А Ноосфера стала копировать людей. И теперь тот, кто остался от Чистого Неба, решил взорвать ЧАЭС, взорвать центр Зоны.

– Но для чего? И почему именно сейчас?

– Наверное, подумал, что таким способом оборвет все каналы, по которым Ноосфера проникает в наш слой. Уничтожит Зону. А почему именно сейчас… Может, из-за двойников? После того как Ноосфера стала людей копировать, эти трое, которые остались от Чистого Неба, испугались… Я этого не знаю, Никита, это все только домыслы мои. Но вот другое я знаю: у нас, возможно, яд в организмах. И еще – мы за это дело взялись, значит, должны его выполнить, до конца дойти. И деньги…

– Деньги дальше с собой везти нельзя, – сказал Пригоршня.

– Да. Надо оставить здесь, зарыть прямо в чемодане. Отвезем Черный Ящик к ЧАЭС, там дадим сигнал. И сразу возвращаемся. А дальше… поглядим, что будет дальше.

– А если после того как сигнал дадим, он сразу и рванет?

Не ответив, Химик подался вперед, глядя в щель между броневыми листами.

– Что, светлеет? – спросил Никита. – Не может быть, рано еще.

– Рано. Часа через полтора начнет.

– Мне поспать надо. Хоть немного, хоть полчаса.

– Поспи, а я пока чемодан зарою. Где туннель заканчивается, труба эта, видел? Если стоять к нему лицом – слева там холмик. Вот под ним и зарою. Дальше деревья растут, молодые совсем. Одно выкопаю и врою над местом, будет нам знак. Или со мной пойдешь?

– Нет, я посплю, – сказал Никита, откидываясь на спинку и закрывая глаза.

– Ладно. Как раз у меня минут сорок уйдет. Вернусь – разбужу.

Но напарник разбудил его немного позже, примерно через час. В салоне горел тусклый свет, Никита прошел туда и увидел, что на полу расстелены влажные бинты. Пахло спиртом. Химик раскрыл металлический шкафчик, который на самом деле был контейнером на много ячеек, и толстой войлочной рукавицей достал из одной душу – редкий дорогой артефакт. Когда закутал в пропитанные спиртом бинты, она зашипела, испуская пузыри тусклого света. Химик снял куртку с рубахой и обмотал повязкой торс – так, чтобы артефакт оказался на груди. Никите после сна стало лучше, хотя все еще знобило. Он помог затянуть повязку на спине, и напарник вновь надел рубаху. Замер, прикрыв глаза; потом вздрогнул, откинул голову и качнулся, расставив руки. Пригоршня придержал его за плечо. Спросил:

– Нормально?

– Хорошо! – сказал Андрей, поворачиваясь.

Лицо изменилось, мышцы напряглись, он оскалился. Никита знал, что сейчас ощущает напарник. В тело вливаются силы, мускулы подрагивают, кости будто увеличились, стали тверже и в то же время легче – и движение всего вокруг слегка замедляется, так что первые несколько минут с трудом контролируешь себя, приноравливаясь к ускорившимся реакциям. Это вредно: организм старился на несколько лет, но в данной ситуации это был единственный выход.